Луч солнца заглядывает в комнату и осторожно осматривается. Стол, чернильница, перо, книга с пустыми страницами и человек. Мужчина. Лет тридцать на вид, только вот глаза… Глаза всё портят. Не может быть таких глаз у тридцатилетнего. Они должны бы принадлежать старику. Мужчина берёт перо и начинает писать. Много лет назад, когда мир был большим, а жили всего раз, сошлись на поле ратном две армии. Густым лесом стояли копья детей человеческих, но дети вулкана не уступали людям ни в количестве, ни в мастерстве. И драконы парили в небе, даруя воинам отвагу и силу. Мироздание замерло в предвкушении и улыбнулась Последняя Любовница. Но вот затрубили рога и лучники послали смерть в строй противника. Сшиблись две рати и закипел бой. Сражение длилось много дней, и лишь по ночам смолкал звон клинков, а на смену ему приходил вороний грай. Но любая битва заканчивается. Закончилась и эта. Только вот не было слышно победных кличей, не смеялись воины, радуясь победе. Лишь драконы смотрели на поле, ставшее могилой для лучших ратников. Спокойно смотрели, без жалости, злобы или радости. Драконы давно привыкли считать как людей, так и детей вулкана лишь расходным материалом в войне, которая не может закончиться. И сказал Эрифариус Стриагорну: «продолжать бой нет смысла, ведь ни ты, ни я не можем победить». И согласился Стриагорн. Драконы улетели каждый в свою сторону – собирать новые армии для новых войн, а на поле брани опустились сумерки. Но что это? Один «мертвец» поднялся, тяжело опираясь на меч. Его доспех измят, кровоточат раны, а шлема давно нет. Человек глядит на землю, на павших друзей и врагов. Хотя, они уже не могут быть друзьями или врагами. Просто тела. Сосуды, отброшенные за ненадобностью, а души… Души уже далеко. Взгляд его наполнен болью и обидой: «Почему так? Мы сражаемся, когда вы зовёте нас, сражаемся, хотя сами не знаем за что. А вы считаете нас игрушками, марионетками, которых можно выбросить, как только нужда в них отпадёт». Человек поднимает глаза к небу, а с его губ срываются страшные слова: «Будьте прокляты, драконы, играющие людьми. Будьте прокляты, люди, дающие играть собой. Будь проклят мир, в котором такое дозволено!» И мнится, не один человек, но все павшие войны выкрикнули последние слова. Иногда, если вложить в проклятье всю душу, всю боль и ярость, оно сбывается. Вот и это сбылось, благо боли было хоть отбавляй. Нет, основы мироздания не пошатнулись, не пролился дождь огненный, не восстали мертвецы и города не смешались с золой. Просто из мира ушла смерть… Проклятие? Благословение! Возрадуйтесь, люди! И люди радовались. Год радовались, и десять, и сто, а на сто первый радость костью в горле стала. Ведь сердце не может гореть вечно даже если ты – сын вулкана. И воины сражались без ярости, любовники любили без страсти, обиженные мстили без ненависти. Мир потерял настоящие чувства, только привычка осталась. А ведь без чувств мир сереет. Вот и наш посерел и уменьшился. Зачем ему быть большим, если никто не отправляется в путешествия, не делает открытий, не создаёт нового? В сердцах людей поселилась скука и, не имея возможности умереть, они стали уходить в себя. Быть и не быть одновременно. Сидит такой человек каменной статуей, не ест, не пьёт, своих не признаёт. Однажды одному воину тоже наскучило биться без цели, только вот сердце его не совсем потухло и, вместо того, чтоб стать «статуей», он отправился в странствие и на берегу одно речушки повстречал странного человека. На человеке был старинный доспех, измятый и пробитый во многих местах. - Что ты ищешь здесь? – спросил человек. - Что ищу? Наверное, смерти. - Она покинула этот мир. Навсегда. - Не может быть! Не могла Последняя Любовница уйти! Где-то наверняка можно её найти. Улыбка человека в старинном доспехе больше походила на волчий оскал. Его меч покинул ножны и оставил на щеке война порез. Неглубокий, царапину. Но воин почувствовал нечто, давно забытое – страх. Ведь царапина не спешила заживать и кровь уже залила щёку юноши. - Ну что, ты ещё хочешь умереть? - К-как? Почему она не заросла? Они же всегда зарастают! - Мой меч всё ещё помнит, что такое отнимать жизни. Не в шутку, как вы, а на совсем. Юноша вернётся в город, и на бедре у него будет висеть меч, умеющий дарить истинную смерть. Позже люди будут говорить, что этот клинок способен убить дракона и, если найдётся воин, которому хватит на это смелости, наступит хаос; что человек, встреченный юношей, принадлежал к гордому роду северян – нибелунгам. Клинок так и назовут – Меч Нибелунгов. Многие воины захотят взглянуть на осколок старого мира и многие из них останутся, чтоб стать друзьями хранителю меча или самим стать хранителями если нынешнему надоест эта жизнь. А драконы будут спать в своих пещерах, не зная, что теперь и они смертны… Луч солнца заглядывает в комнату и осторожно осматривается. Стол, чернильница, перо, книга с пустыми страницами и человек. Мужчина. Лет тридцать на вид, только вот глаза… Глаза всё портят. Не может быть таких глаз у тридцатилетнего. Они должны бы принадлежать старику.